Случайный многожёнец - Страница 15

Белов просто наслаждался этим представлением, схватывая на лету новые обороты речи и сравнения. Пока ни одной монеты среди торгующихся Белов не заметил. Единственным средством оплаты товаров была пушнина. От огромных медвежьих шкур до маленьких беличьих, собольих и горностаевых. Зато среди скобяного товара, привезённого Окунем, Белов разглядел большие пластины прозрачного материала, подошёл поближе и удостоверился - слюда. Размеры слюдяных пластин были достаточно большими - до 70-80 сантиметров в диаметре. Почти все они были круглыми или овальными. Ещё Окунь вынес и разложил на куске тёмной ткани серебряные украшения. Украшения были сработаны достаточно профессионально, хорошо отполированы. Среди них Белов заметил три маленьких серебряных зеркальца. Местные девицы, видимо, хорошо знали цену этим зеркальцам и даже не пытались прицениться. Сколько Белов не ждал, цену никто не спросил. Пришлось поинтересоваться самому. Окунь только улыбнулся и предложил показать свой товар, мол, сторгуемся.

Постепенно торг начал затихать и Белов озаботился своими покупками. Отозвав Окуня в сторону, Белов выложил перед ним почти весь свой товар - бисер, ножик, пластмассовую лодочку, пару носовых платков, батарейки. Окунь сразу отодвинул ножик в сторону, у самого таких много, равнодушно потрогал бисер, но заинтересовался лодочкой и батарейками. Предложил - полпуда соли за всё. Белов быстро ответил,- Восемь пудов без ножа и платков. И начался торг. Торговались оба вполголоса, спокойно, но вдумчиво и аккуратно перечисляя недостатки и достоинства товаров, не опускаясь до взаимных оскорблений. Спокойный изначально Окунь, послушав доводы и предложения Белова, заметно изменил своё отношение к нему на более уважительное и занялся торгом пристальней. В результате Белов после пятнадцатиминутных переговоров согласился на три с половиной пуда соли, всё равно надо будет почаще приезжать на выселки, да и выше по течению придётся добраться, а наторгованной соли вполне хватало на год, если не больше.

Ударив по рукам, Белов пошёл отвешивать соль и перетаскивать сразу в лодку. Окунь тоже дал команду собираться и следил за погрузкой остатков товара и наторгованных шкурок в свои посудины, как определил Белов их название - расшивы. Наблюдая за поведением Окуня, Белов убедился, что торговец не жулик и в его поведении нет патологической жадности. Опыт общения с жуликами у бывшего оперуполномоченного уголовного розыска Белова был более, чем достаточный, и он выработал интуитивную оценку людей в смысле их надёжности и порядочности. Решив доверять Окуню, Белов отозвал его в сторону и показал маленькое зеркальце. Увидев на лице опытного торговца удивление, которое как ни пытался, он не смог скрыть, Белов тихо спросил - хочу четыре гривны, смогу достать ещё такие. Мастер, который их делал, погиб, но небольшой запас остался. Больше никто такие зеркала делать не умеет.

К чести купца, опомнился он быстро и сразу стал торговаться. Вот в этой торговле Белов практически не шёл на уступки. А в конце, когда заинтересованный купец почти взмолился, со славами - Да у меня нет такой суммы на руках! Белов отыграл назад, предложив - Я согласен на одну гривну, но после продажи отдашь половину прибыли.

- А если обману?- прищурился Окунь.

- Буду торговать с другими купцами, а тебя ославлю, - не моргнул глазом Белов.

- А как узнаешь правду?

- Узнаю, может не сразу, но узнаю, - уверенно пообещал Белов, добавив, - найди богатых покупателей и разбогатеешь за два сезона так, что соль отдашь своим детям для учёбы.

Договорившись встретиться на Выселках через два месяца, перед ледоставом, Белов осмотрел полученную гривну, которая оказалась бруском серебра около двухсот граммов, и направился в сторону тётки Курихи. Вдруг раздались резкие звуки ударов железа о железо. Белов, а за ним Окунь с подручными, быстрым шагом пошли в центр Выселков. Там уже собрались жители селенья. К удивлению Белова, народу собралось достаточно много - одних мужчин среднего возраста было больше сотни. Ребятня, которую выгнали из центра площадки, залазила на крыши домов и с интересом смотрела оттуда. На крыльце своего дома стоял Скор. Он поднял руку, и разговоры в толпе затихли.

- Добрые люди. Все знают, мой сын Слад вернулся с охоты подраненный. Но не все знают, что кабан поранил Слада из-за сломанной рогатины. Да, рогатины ломаются, но ломается древко и никогда не ломается лезвие. Вот это лезвие, смотрите!- Скор вынул сломанное лезвие и передал его стоявшим возле него мужчинам. Те заинтересованно стали рассматривать обломок. А Скор продолжал.

- Помните, этой зимой медведь покалечил Хомяка и его брата Втора? В тот раз погнулось лезвие рогатины. Часто ли такое бывает? Все это помнят?- молчание было ответом.

- А прошлым летом раскололся топор у Калины? Разогнулись два крюка и упала крыша у Лосихи? Ладно, никто не пострадал. Кто ковал эти железки? Подмастерье кузнеца Третьяк. Что хочешь сказать, Третьяк? Третий год ты в учениках у кузнеца, почему не выучился?

На помост вытолкнули того самого помощника кузнеца, худощавого парнишку лет семнадцати. Он был переодет в чистую одежду и явно напуган.

- Ну, я хотел, я думал, ну, не получилось.- Объяснение было понятным и достаточно предсказуемым.

- Все знают, что положено по Правде за ранения по причине негодного товара? Такое же увечье или вира. Калечить парня я не хочу, а виры он не заплатит и не отработает. Что будем делать?- задал риторический вопрос Скор. Ответом ему было мрачное молчание.

- Родичей у него на выселках нет. Кто заплатит за Третьяка виру обществу?